НЕ ЗАБУДЕМ. НИКОГДА.

 Сегодня, 22 июня... 
 В этот день фашистская Германия напала на нас. 
 Тогда люди, казалось бы, понимали, что война может начаться. Умом понимали... Но до конца не могли поверить в то, что она на самом деле придёт. 
 А она пришла.

 И как бомба, сброшенная на цветущую ниву, оставила после себя почти пустыню.
 Эта война разрушила семьи, безжалостно унесла миллионы жизней, убила светлые мечты, планы, надежды, жестоко сломала и искалечила столько судеб. 

 Но тогда весь народ, который перед этим жил нормальной, мирной, человеческой жизнью, поднялся, как один... и пошел на битву со злом. И победил. 

 Сейчас некоторые очень хотят повторить историю. Притом против нас теперь готовы пойти не только наши бывшие противники, но и те, с кем мы воевали в одних рядах против фашизма.
 И те, ради кого мы тогда воевали...

 Я очень хочу верить, что этого не произойдёт. Я молю Бога, чтобы люди одумались, чтобы Россия выдержала. Поскольку в этом неадекватном мире на нее единственная надежда.

 Затронула война и моих родных и близких. Папина семья была вынуждена бежать в Сибирь от фашистов, оккупировавших Латвию. Мой дядя не пережил Блокаду. Родные были в концлагерях. Дедушка воевал. 
 Моя мама пережила первые голодные годы после войны. И когда она читает сводки сегодняшних новостей, она очень часто повторяет:
 - Жануля, только бы не было войны... Всё, что угодно, только не это.

 И я присоединяюсь к маминой молитве: Лишь бы не было войны. Всё остальное мы переживём.
 Но одно я знаю точно. Если надо будет, мы все снова встанем, как один, и победим. Как знают это и наши враги. Знают. Потому и корежит их.
Только пусть этого не произойдёт. Никогда.

Храни Господь Россию, храни Господь весь мир...
 ***

 Минута истории. Воспоминания.
 Юрий Левитан, диктор:
 «Когда ранним утром нас, дикторов, вызвали на радио, уже начали звонки раздаваться. Звонят из Минска: «Вражеские самолёты над городом», звонят из Каунаса: «Город горит, почему ничего не передаёте по радио?», «Над Киевом вражеские самолёты». Женский плач, волнение – «неужели война»?.. И вот я помню – включил микрофон. Во всех случаях я помню себя, что я волновался только внутренне, только внутренне переживал. Но здесь, когда я произнес слово «говорит Москва», чувствую, что дальше говорить не могу – застрял комок в горле. Из аппаратной уже стучат – «Почему молчите? Продолжайте!» Сжал кулаки и продолжал: «Граждане и гражданки Советского Союза…»

 Георгий Князев, директор Архива АН СССР в Ленинграде:
 «22 июня. День первый. Воскресенье. Итак, совершилось.
 По радио передали речь В.М.Молотова о нападении на Советский Союз Германии. Война началась в 4 1/2 часа утра нападением германской авиации на Витебск, Ковно, Житомир, Киев, Севастополь. Есть убитые. Советским войскам дан приказ отбить врага, выгнать его из пределов нашей страны. И дрогнуло сердце. Вот он, тот момент, о котором мы боялись даже думать. Впереди... Кто знает, что впереди!»

 Николай Мордвинов, актёр:
 «Шла репетиция Макаренко... Без разрешения врывается Аноров... и тревожным, глухим голосом сообщает:
– Война с фашизмом, товарищи!
Итак, открылся самый страшный фронт!
 Горе! Горе!»

 Марина Цветаева, поэт:
 «22 июня – война; узнала по радио из открытого окна, когда шла по Покровскому бульвару».
 Николай Пунин, историк искусств:
 «Вспомнились первые впечатления от войны… Речь Молотова, о которой сказала вбежавшая с растрёпанными волосами (поседевшими) в чёрном шёлковом китайском халате А.А. (Анна Андреевна Ахматова)».

 Константин Симонов, поэт:
 «О том, что война уже началась, я узнал только в два часа дня. Всё утро 22 июня писал стихи и не подходил к телефону. А когда подошёл, первое, что услышал: война».

 Александр Твардовский, поэт:
 «Война с Германией. Еду в Москву».

 Ольга Бергольц, поэт:
 «22 июня. 14 часов. ВОЙНА!»
 ***

 Мирные жители...
 Лидия Шаблова:
 «Мы драли дранку во дворе, чтобы покрыть крышу. Окно кухни было открыто, и мы услышали, как по радио объявили, что началась война. Отец замер. У него опустились руки: «Крышу, видимо, уже не доделаем...».

 Анастасия Никитина-Аршинова:
 «Рано утром нас с детьми разбудил ужасный грохот. Рвались снаряды, бомбы, визжали осколки. Я, схватив детей, босиком выбежала на улицу. Мы едва успели прихватить с собой кое-что из одежды. На улице царил ужас. Над крепостью (Брестской) кружили самолёты и сбрасывали на нас бомбы. Вокруг в панике метались женщины и дети, пытаясь спастись. Передо мной лежали жена одного лейтенанта и её сын – обоих убило бомбой».

 Анатолий Кривенко:
 «Жили мы недалеко от Арбата, в Большом Афанасьевском переулке. В тот день солнца не было, небо было затянуто облаками. Я гулял во дворе с мальчишками, мы гоняли тряпичный мячик. И тут из подъезда выскочила моя мама в одной комбинации, босиком, бежит и кричит: «Домой! Толя, немедленно домой! Война!»

 Нина Шинкарева:
 «Мы жили в поселке в Смоленской области. В тот день мама поехала в соседнее село за яйцами и маслом, а когда вернулась, папа и другие мужчины уже ушли на войну. В этот же день жителей стали эвакуировать. Приехала большая машина, и мама надела на нас с сестрой всю одежду, что была, чтобы зимой тоже было что надеть».

 Анатолий Вокрош:
 «Мы жили в деревне Покров Московской области. В тот день мы с ребятами собирались на речку ловить карасей. Мать поймала меня на улице, сказала, чтобы сначала поел. Я пошел в дом, кушал. Когда стал намазывать мёд на хлеб, раздалось сообщение Молотова о начале войны. После еды я убежал с мальчишками на речку. Мы носились в кустах, кричали: «Война началась! Ура! Мы всех победим!». Мы абсолютно не понимали, что это всё означает. Взрослые обсуждали новость, но не помню, чтобы в деревне была паника или страх. Деревенские занимались привычными делами, и в этот день, и в следующие из городов съезжались дачники».

 Борис Власов:
 «В июне 1941 года приехал в Орёл, куда распределили сразу после окончания гидрометеорологического института. В ночь на 22 июня я ночевал в гостинице, так как вещи в отведенную квартиру перевезти ещё не успел. Под утро я слышал какую-то возню, суматоху, а сигнал тревоги проспал. По радио объявили, что в 12 часов будет передано важное правительственное сообщение. Тут я понял, что проспал не учебную, а боевую тревогу – началась война».

 Александра Комарницкая:
 «Я отдыхала в детском лагере под Москвой. Там руководство лагеря объявило нам, что началась война с Германией. Все – вожатые и дети – начали плакать».

 Нинель Карпова:
 «Сообщение о начале войны мы слушали из репродуктора на Доме обороны. Там толпилось много людей. Я не расстроилась, наоборот загордилась: мой отец будет защищать Родину… Вообще люди не испугались. Да, женщины, конечно, расстроились, плакали. Но паники не было. Все были уверены, что мы быстро победим немцев. Мужчины говорили: «Да немцы от нас драпать будут!».

 Николай Чебыкин:
 «22 июня – это было воскресенье. Солнечный такой день! И мы с отцом, лопатами, копали погреб, под картошку. Около двенадцати часов. Где-то без пяти минут, сестра моя Шура открывает окно и говорит: «По радио передают: Сейчас будет передано очень важное правительственное сообщение!» Ну, мы поставили лопаты и пошли слушать. Это выступал Молотов. И он сказал, что германские войска, вероломно, без объявления войны напали на нашу страну. Перешли государственную границу. Красная армия ведёт тяжёлые бои. И закончил он словами: «Наше дело – правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!».








Таль Жанна