Письмо от немецкого писателя Вольфа фон Фихтенберга

Коллеги из RT запустили проект #Почта Победы. Сотрудники проекта принимают письма для одиноких ветеранов Великой Отечественной и передают по назначению.
Проект оказался глубже чем казался на первый взгляд, он дал возможность задать вопросы, которые не принято даже формулировать, не то, что на них отвечать. Еще десяток лет, и уйдут последние ветераны. Устная традиция передачи воспоминаний об этой войне прервется окончательно, перед русскими и немцами окажется чистый лист бумаги. На нем можно нарисовать сердечко, написать проклятие, не трогать его вообще или смахнуть под стол. Можно взять десяток карандашей, с запасом, и начать покрывать лист перечнем взаимных обид. И скорее всего, одного листа не хватит. Можно просто написать: «Русские и немцы, два самых близких народа. Наши мертвецы лежат в вашей земле и наоборот». Вариантов множество, но я совсем не удивился, когда узнал, что первым, на этом чистом листе написал немец. Не будем вспоминать еще раз новейшую историю, но это было правильно и честно.
И так, в # Почту Победы пришло письмо от немецкого писателя Вольфа фон Фихтенберга:
«Я не знаю, где бы я был во время войны, ведь я слишком молод, чтобы застать её, потому что родился через десять лет после её окончания. С теми знаниями, которые есть сегодня, я мог бы дать ответ на этот вопрос, но мог бы я ответить на него тогда? Слишком многие люди были ослеплены, слишком многие поверили в ложь, а некоторые просто предпочли отвернуться. Могу ли я принести извинения за наши действия? Нет, не могу, но могу протянуть вам руку и предложить вам и моему народу свою дружбу. Немец пожимает руку русским. Может быть, это рукопожатие превратится во множество рукопожатий».
https://russian.rt.com/…/718451-rt-pismo-pochta-pobedy-germ…

Я совершенно точно знаю, как отреагировала бы на это письмо моя бабушка, Пономарева Мария Степановна, прошедшая от сталинградского завода «Красный октябрь» до Франкфурта на Одере. Она работала на этом заводе чертежницей до ноября 1942 года, пока от завода ничего не осталось. Начальник цеха прогнал ее прочь, и бабушка успела уйти из города с последними беженцами. Под Россошками, где теперь в гигантской каменной клумбе лежат останки 48 тысяч немецких солдат, их колонну разогнали немецкие самолеты. И не просто разогнали, упражнялись в снайперской стрельбе. Степь, спрятаться негде. В Саратове бабушка призвалась. Предлагали связь и медицину, но она пошла в ПВО. И никогда мне не сознавалась, что хотела отомстить. Поквитаться за страх, который знаком каждому, кого утюжили самолеты, за уничтоженный город и юность, которой не было.

А в начале 2000-х бабушка вдруг сказала мне: «Я немцев давным-давно за все простила».
Была бы жива, позвала бы Вольфа фон Фихтенберга в гости, поила бы его чаем с восхитительным абрикосовым вареньем с орешками из косточек. Так только она умела делать, больше не встречал такого варенья. Но бабушка умерла. И сидя в осажденном Славянске, я думал, буквально: «единственное хорошее, что было в ее смерти, что не дожила она двух лет до этого позора». Бабушка начинала воевать на Степном фронте, потом Юго-Западный – освобождала Донбасс. И теперь ее любимый внучок, сидит в подвале, как крыса, а под городом стоят почти те же самые фашисты, с рунами на знаменах. И что бы я ей объяснял – не знаю. Знаю только, что пришлось бы. Она звонила мне в командировки, и я ей звонил. Молилась за меня и моих товарищей. Сейчас, задним умом, которым мы все так сильны, я понимаю, что звонить и писать нужно было чаще… Ни один звонок не был бы лишним или не ко времени.
Мы сами пока толком не поняли, какой головокружительный переворот произошел в нашем мировосприятии. Бывший лютый противник, как-то незаметно перестал быть врагом и протянул нам открытую ладонь. А братья единоутробные, наоборот, стали подобны псам не кормленным. И одно уравновесило другое. Потому что все в мире уравновешивается и за все воздается, поэтому он и стоит до сих пор, не рухнул.

Дмитрий Стешин
Спец.кор."КП"