Радость на войне подобна сердечному приступу - редко, но метко

Полчаса уже трясемся в броневичке за невнятным «корейцем» - автомобилем сопровождения. 

«Быстро не поеду. Форсункам трындец», - загодя предупредил доброволец и не соврал. Хотим гнать под сотню, но плетемся пятьдесят-шестьдесят. 

Через хриплые динамики в салон рвётся довоенная попса. Не музыка это, а вовсе даже окошко в прошлое. Маленькое и с решетками - не пробиться. 

Слушаешь и вспоминаешь ночной пляж, чьи-то губы на своей щеке, ощущение какого-то безграничного счастья и тотальную безмятежность. Ладно…было и было. 

А вот и блокпост, что перед Волновахой. За эти месяцы совсем родным стал. Если видишь его, то дом уже совсем рядом. 

Город помаленьку оживает: пухнет рынок, появляются все новые стройки, дороги забиты машинами, а тротуары - людьми. 

Курю в окошко. У рынка один боец передает другому «прокачанный» автомат. Тот принимает героическую позу, улыбается. Товарищ фотографирует. Как дети, блин. 

Крутимся по раздолбанным дорогам, исцарапанным гусеницами. Один блокпост, второй, третий. 

С утра подморозило, а в наших степях и -1 ощущается, как все -10. Сыро и ветер до костей пробирает. Надеюсь, что волонтеры передали им хорошее термобелье. 

Лица у всех обветренные, глаза на ветру слезятся. Проезжаем - боец поднимает ладонь. Машем в ответ. Чем дальше от цивилизации, тем больше вокруг своих. 

- Хорошо, что машину после вчерашнего мыть поленился. Опять в какие-то болота заедем!

- Ты мудр и прозорлив! А вот и болота! 

Ползем вдоль серого лесочка, то и дело встречая военные машины. Таковые делятся на два типа: просто военные и очень военные. Очень - это когда абсолютно гражданскую рухлядь, купленную у соседского дедушки, приспосабливают под военные нужды. Все равно ходовка на фронтовых дорогах живет недолго. 

Тут и там у домов стоят, сидят и прохаживаются гражданские люди. Улыбаются зимнему солнышку, но глаза-то холодные. Радость на войне подобна сердечному приступу - редко, но метко. 

Игнорируя лужи, вдоль дороги чешет боец. На одном плече у него тубус гранатомета, на другом - сразу три автомата. До нас ему дела нет. 

- Куда ж ему столько? 

- А чего? Три - лучше, чем один. 

- И намного лучше, чем ничего. 

На месте встречают бородатые мужики. На шевронах изображен дикий зверь семейства кошачьих, а по кругу надпись: «Горжусь, что я русский БАРС». Красивый шеврон. Прошу не махать руками. Фотографирую. 

Вокруг типичный донбасский пейзаж - лесостепь да развалины. Ветер тянет изо рта сигарету. Прикуриваю следующую. 

- Как вы тут? 

- Да нормально! Загоните машину, чтоб в глаза не бросалась, и пойдемте греться. 

Обстановка в располаге - дом родной. Не только воевать, но и быт мужики организовать умеют. Даже баньку сварганили. Заглянул, а в ней голубой тазик в желтом стоит. Улыбнулся. Не до поисков символизма бойцам. 

- А женщины есть у вас? 

- Нам они по штату не положены. Да и к счастью. Женщина на корабле - это к беде. Парни тут месяцами безвылазно. Скандалов еще не хватало. 

- А есть желающие? 

- Вообще девчонки в добровольцы рвутся. Но нет. 

На кроватях лежат разгрузки и броники, на стенах - флаги. Есть здесь и Красное знамя, и флаг Российской Империи, и даже знаменитый - с Иисусом Христом. Русский мир воистину многогранен. 

Поблизости регулярно бахает, но мужики даже ухом не ведут. Я вопросительно поднимаю бровь. 

- Да это далеко!

- Говорю же: как дома!

- Ахахахаха! 

Показали трофейную гранату. «Такая есть только у меня и у Арнольда Шварценеггера», - улыбается командир. В памяти всплывает знаменитая сцена из фильма «Коммандо». 

- А вот оружие у вас тюнингованное. Расскажете?

- Отчего ж не рассказать? 

- А я против тюнинга! Предпочитаю работать тем, что есть под рукой. 

- Начина-а-ается! Не соглашусь. Тюнинг - это важно и нужно!  

Долго смотрим оружие, говорим о том, чего парням не хватает, пьем заботливо предложенный кофе. У них тут и кофе разнообразный, и чай, и даже к чаю всякое. Волонтеры стараются. 

- И много привозят? 

- Очень. В тот раз столько медицины доставили, что излишки мы по окрестным больницам раздали. Еще печенюшки всякие пекут и открытки привозят от детишек. У нас ими вся располага увешана. 

- Радует это? 

- Конечно. Мы все читаем, все храним. 

Обещаем заезжать время от времени, жмем руки и садимся в машину. Все тот же хромой «кореец» ведёт нас за блокпосты. 

Мы уезжаем, а мужики остаются. Война продолжается.